— Сам ей будешь говорить, что мы не хотим завтракать. И сидеть в этой дыре тоже, — наконец Джулиано меняет положение застывшей в негодовании античной статуи, отрывается от спинки лежака, к которой, казалось, успел приклеится насмерть, и садится на лежаки напротив брата, вообще-то выпивающего его апельсиновый сок. Очки отправляются к кудрям. – Блять, Лоренцо, вот скажи, мне, пожалуйста, а вот нахуя всё вот это надо было, а? Ты ждёшь, пока тебя совсем в какую-нибудь жопу мира отправят?