[indent] У т р о

[indent] Одно из самых гадких пыток человечества, с которым Джону в принципе приходилось сталкиваться за не совсем долгую, но достаточно продолжительную жизнь. Сбегая от железной девы, адский душегубов и просмотра всех сезонов "танцев со звёздами". Вливая в себя побольше алкоголя и вновь продолжая свой забег от неприятных телу и душе мероприятий. Надеясь, что в который раз ему удастся спасти свою ливерпульскую тушку. Выйдя сухим из воды, отряхнуть тренч и закурив, уйти вновь в тень. Туда, где ему комфортней. Где он в безопасности. Скрытый ото всех и вся. - Те, кто утром бодр, полон энергии и сил - идиоты. Или под кайфом. Нельзя после пребывания в мире грёз и фантазий, открыть глаза, посмотреть на эту серость вокруг и радоваться, что глаза вообще открылись.

[indent] Джон пытается нащупать пачку сигарет на столике рядом. Надеясь, что она не закончилась ещё вчера, покуда он предавался опусканием на самое дно. В очередной раз. Заливая в себя разнообразного сорта алкогольных напитков. - Порой думаешь, что выходить из очередной пьянки будет легче. И похмелье будет не бить так, словно ты чёртовый незнакомец вломившийся к ней в туалет. И вот однажды проснёшься, а она ласково тебя погладит по щеке. Слегка шлёпнет по жопке, улыбнётся оскалом да прорезью глаз. Произнесёт заветное: ладно, прощаю. И ты обойдёшься без паршивости после пробуждения. Но у похмелья видимо альцгеймер. Каждый раз забывает, как давно мы уже друг друга знаем. Константин тяжело вздыхает, сжимая пустую пачку. Понимая, что ему придётся выйти на улицу. Там, где ярко светит сранное солнце. Люди с грёбанными стаканчиками из старбакса, с улыбками фальшивыми на лицах и телефонами в руках. Вечно куда-то бегущие, проверяющие маршрут по высокотехнологичной лопате. Умудряясь при погружении в цифровое пространство, до конца не потеряться в реальном мире и не въебаться в какой-нибудь столб. - Хотя, выходит у них это не всегда.

[indent] - Блять. Пробегает в голове Константина, когда последнее место заначки табачного продукта оказалось пустым. Всё таки лишая последней надежды старину Джонни о том, что выхода в люди можно избежать. - Надеюсь, обойдусь без очереди в чёртовом универмаге. Выдох. Джон топает в ванную, включая холодную воду. Глядя на своё опухшее лицо в слегка мутноватое зеркало. Пытаясь собраться с мыслями. Борясь с желанием проблеваться и отключить вновь до вечера. Когда отвратительное небесное светило уйдёт к другим людям. Бары вновь начнут свою работу. И у Константина появится повод выйти в люди. А именно, вновь ужраться в свинину. Да так, чтоб на ногах невозможно было стоять. - У выходные. Мини-отпуск. Заслужил. Выходные. Вот на что стали похожи эти самые выходные старины Джонни. Оставляя позади воспоминания о посиделках с друзьями да приятной компании в принципе. Все те, кто был ему дорог и кому был дорог он - умерли. Или ненавидят его. Или мертвы и ненавидят его. Есть те, кто просто пообщела убить его, если он вновь попадётся им на глаза. - Путь один и он означает бухать в соло. Он ухмыляется, набирая холодную воду в ладоши. Бросая её себе в лицо. Пытаясь снять отёк. Надеясь, что живительная жидкость сыграет хорошо. Позволит сбросить пару годков. Хотя бы выглядеть куда лучше, чем он чувствует себя сейчас. - Ну да, хотелось получше выглядеть, конечно. Пошёл я нахрен.

[indent] - Три пачки Silk Cut и шоколадный батончик. - хрипловатым голосом произнёс Джон, протягивая смятые купюры продавцу. Покуда тот несколько секунд пялится тупым взглядом на бумажки, держа в руках наготове аппарат для карточки. И после, осознав наконец-то всю ситуацию, поспешил убрать деньги в кассу. Открывая бокс с сигаретами, пытаясь найти нужную марку. Вынуждая Джона стоять ещё дольше в этом чёртовом месте. И чувствовать дыхание женщины на своём затылке. Которая вовсе позабыла о том, что надо сохранять немного дистанции и вообще не лезть своей сраной тушей в чужое личное пространство. - Хорошая погода сегодня, да? Не думал, что солнце выглянет в тот день, когда я вышел из тюрьмы. Не бойся приятель, ничего такого. Всего лишь отсидел за убийство. - Константин старался говорить так, чтоб сзади персона чётко уловила каждое слово. И едва заметно улыбнулся, когда та отошла от него на приличное расстояние. Позволяя наконец-то спокойно дождаться купленного товара. Бросить улыбку в её сторону и покинуть магазинчик. Направляясь к себе домой.

[indent] - Дом... Джон Константин никогда не будет чувствовать себя в своём месте. В своей тарелке, ведь он словно гиппопотам пытающийся комфортно сидеть в тазике на пруду. Когда вокруг один лягушечки, сидящие в бокальчиках и их всё устраивает. Зрелище странное, ситуация сюрреалистичная, а Константин продолжает быть белой вороной на земле свободы, демократии, расизма, угнетения да постоянного желания порвать ближнему глотку своими зубами. - Америка, великая страна. Триста лет истории, сто из которых война. Он ухмыляется, щёлкая зажигалкой. Делая затяжку, пуская по венам никотин. Получая своё живительное топливо, неспеша направляясь в место своего пребывания. - Как же бесят эти неоновые вывески. Яркость. Пластиковость. Чувствую себя героем сраного сериала. С полицейскими,, особым отделом, дурацким сюжетом и клише. Боже, храни Королеву. Многое бы отдал, чтоб вновь прогуляться по старому доброму Лондону. Но Джон не мог. По крайне мере, не оказавшись после в чёртовом гробу. Красиво лежащим в одних трусах, покуда вокруг собралось бы парочку людей. Некоторые из которых возжелали бы плюнуть в лицо тому, кто испоганил им жизнь с грацией слона в фарфоровой лавке. - Не уверен, что и Чэз скорбел бы обо мне сейчас. Да и как он будет скорбеть о том, кого даже сука не помнит? Без верного и единственного друга. В чужой стране. В городе, который его бесит. Постоянно вынужденный сталкиваться с магами американскими, что используют слишком много пафоса и дурацкие одеяния. - Таков теперь мой путь, чтоб его подрал. Если Ад и полез в мою жизнь, то я уже начинаю его чувствовать.

[indent] - И тебе день добрый, коротышка. - бросает Джон в сторону незваной-жданной гостьи. Которая нагло переступила порог его обители и сразу говоря о каком-то срочном деле. - У неё других не бывает. Не завидую её парню... или брату. Вечно номер два под каблуком. Он делает затяжку, смотря на стакан кофе в руке. Сейчас Уэнсдей напоминала те самые души у входа в загробный мир. Держа драхмы в руках, ожидание приближение лодки. Где добрый дядя Харон, за плату, отвезёт уже наконец-то в место покоя и холода. - Мило. И странно. У тебя то точно должны быть фальшивые документы. Гипнозу бы научилась на крайняк. - он тушит сигарету, жестом предлагая пройти в гостиную. Даже позволяя усесться первой на диван. Тот самый прекрасный кожаный диван, на который некоторое время назад Константин пускал слюни, утыкаясь после лицом и пытался всеми силами ворваться в царство Морфея, надеясь на пару часов отдыха и хорошего сна. - Мои дела хорошо. Спина немного болит, потянул наверное после последнего дельца. Спасибо, что спросила. - он прекрасно слышал, что говорила юная мисс Аддамс. Но надо же было создать некое подобие беседы. С толикой дружеского налёта и заботы. - Сказал бы, что у тебя талант. Но я видел, как ты пыталась повторить египетский защитный символ и точно знаю, что рисунок не твой. - вдох. Старина Джонни вгляделся в изображение непонятной твари, которая решила устроить дебош и покромсать детишек. - Видел похожее. Точно могу сказать, что у твари есть разум. Причём не обязательно её. Те, кто действуют на инстинктах словно звери, смотрят совсем иначе. Возможно, одна из форм Вендиго или далёкий кузен Дьявола из Джерси. - выдох. - Можно поискать в бестиариях друидов. Могу лишь точно сказать, что это не демон.

[indent] Их всегда много. Даже слишком. Тех, кто приходит с изнанки. Тех, кто совсем не человек. Кто зубами постоянно делает щёлк. И жаждет крови. Джон повидал их очень много. Даже слишком. Первое время просыпаясь в холодном поту, когда те приходили в кошмарах. С широко разинутой пастью. Протягивая свои длинные когтистые лапы. Желая растерзать молодого мага, который случайно оказался на их пути. - Я был молодым. И долбаёбом. Лез туда, куда не стоит. Как эта Аддамс. Думает, что станет в каждой бочке той самой пробкой. Ключиком ото всех тайн. Эх, дитё глупое и неразумное. Некоторым вещам лучше оставаться тайнами. От этого они и прекрасны. Ведь, иногда, волшебная шкатулка с джинном внутри окажется просто коробочкой с дохлой крысой. И момент скоро придёт. Константин знал, что Уэнсдей это ждёт. Тот самый момент, когда приходит понятие, что ожидания слишком далеки от реальности. А реальность разочаровывает очень сильно.

[indent] - Друзья? У тебя? Ты всё же научилась гипнозу, но пивка не смогла раздобыть мне? - он с каменным лицом посмотрел на юную Аддамс, видя, как та пытается красиво соврать о том, чего никогда не переживала. - Дилетант. Но Константин решил сделать вид, что поверил. Что повёлся на эту ложь от Уэнсдей. Прекрасно понимая, как ей даётся это. Советы, просьба о помощи и откровения. - Я предполагал, что будет что-то такое. Экстрасенс... неплохо. С таким-то набором генов, которые гуляют у этих Аддамсов. Удивлён, как у неё ещё рогов да копыт не выросло. Конечно же Константин изучал семейство девочки после того, как она стала слишком частой гостьей в его квартирке. - Они работаю в особом месте да в особое время? Словно ты поломанный телевизор, который случайно поймал сигнал не того канала? Искал мультики, а наткнулся на бразерс. Обычно работает как получение сигнала, который обычно люди не получают. Не их волна. Это как... ультразвук для собак. Они слышат, а люди нет.

Удар девушки, которая и не знала как правильно бить, и должной силой не обладала, у Эйка не вызвал ничего, кроме… Да, кроме смешка. Ну захотелось ей отвести душу, Хайтауэр и сам на это нарывался. Что ж, зато теперь ясно, что это дурное создание и в самом деле так сильно хочет завершить свой земной путь, что готова даже за это заплатить. И, что делает ситуацию смешной, сама не хочет запачкать свои руки. Делать всё чужими руками… Да, есть такой тип людей, которые сделать что-то самостоятельно попросту не могут.
- Конечно, наши пути - абсолютно разные, тут и спорить бессмысленно. Но это вы меня позвали сюда, и это вам я нужен. Больше, чем вы мне. Видите ли, госпожа Росси, наёмники в моём положении… Имеют возможность выбирать за какую работу браться, и предпочитают не хватать всё подряд.
Наблюдать за гневящейся итальянкой - особое удовольствие. Увы, стоило признаться, что многие девушки выглядят очень привлекательно в моменты, когда злятся. Было в этом нечто… Наверное, всплеск энергии. Как бы там ни было, смотрелось это зачастую очень занимательно.
Хотелось бы ему сохранять серьёзное выражение лица, но Эйк улыбался. Казалось бы, что может быть веселого в том, что молодая девушка желает собственной смерти? Именно эта часть была печальной, а вот то, как она пыталась доказать себе и окружающим, что смерть - единственный для неё выход - это забавляло. А ещё забавляло то, как все вокруг смотрели на кричащую итальянку. Действительно, в таверне не было ни одного человека, чьё внимание не было бы приковано к их столику. Казалось, что жизнь в таверне замерла, и не было ничего, кроме этой итальянки и её голоса.
Закончилось всё тем, что Грация решила уйти, явно отказываясь от возможного дальнейшего сотрудничества с наёмником. Потеря невелика, а утерянный возможный заработок Эйк сможет компенсировать уже в ближайшее время - благо, для него работы всегда хватало.
На её выпады, от которых итальянка ну никак не могла отказаться, желая оставить за собой последнее, и желательно, как можно более веское, слово, Эйк не реагировал - просто смотрел вслед, а на его лице продолжала играть улыбка. Что сказать - день сегодня начался занятно, можно даже сказать хорошо, если не отлично.
Уже перед самыми дверьми, она снова обернулась к нему. Видимо, решив, что работу сделать должен именно он, снова напомнила про деньги. Как будто всё дело только в деньгах. Глупая молодость, горячность, непонимание мира и жизни. Деньги - это просто деньги. Есть вещи важнее. Ну а, с другой стороны… За своё золото девушка без труда найдёт другого провожатого, но Хайтауэр не был бы готов сказать, что кто-то сделает всё, о чём итальянка просит. Скорее, заберут деньги и пропадут. Или убьют, но не доведя до места - потому что, зачем тратить время, если итог и так известен? Кстати, хорошая мысль, - отметил наёмник, внимательно смотря в лицо итальянки. Соглашаться ему, или нет?
- К чёрту, - прошептал Эйк, и встал со своего места. Теперь весь зал смотрел на него. Вероятно, скоро он получит славу человека, который ведётся на женские истерики. Не совсем тот флёр, которым бы ему хотелось обладать.
- Прежде, чем мы поедем, госпожа Росси, вы должны запомнить кое-что важное, - Хайтауэр приблизился к ней, и на этот раз его лицо было серьёзным, - Вы должны делать всё так, как скажу я. Если я говорю стоять - вы стоите. Если говорю бежать - вы должны убегать. Мне гораздо проще было бы зарезать вас у ближайшего дерева, едва мы выйдем из города, помните об этом.
Брать на себя, пусть и временную, но ответственность за молодую девушку, Эйку было... не слишком интересно. Согласиться на работу, которую предлагала итальянка, было, скорее, актом альтруизма – он точно был уверен, что любой другой наёмник попросту бы прирезал девчёнку где-нибудь на лесной дороге, чтобы не морочиться и не терять время. Всё одно – убить. Так какая разница в начале пути, или в самом конце? Что сказать, у самого Эйка тоже мелькнула было такая мысль, но он отмёл её, как сметают крошки со стола. Ему было жалко эту итальянку. Может, потому что в её растерянности он видел себя? Тогда, три десятка лет назад, когда ему самому казалось, что жизнь разрушена, потеряна, и всё, к чему он стремился больше не имеет смысла. Всё, что он нажил непосильным трудом, кровью и потом, осталось в месте, которое он называл домом. Не в смысле строения, а в смысле... В смысле самого места. Он оставил там всё, но не потому, что так хотел, а потому что так получилось. И тогда пришлось начать жизнь с нового листа. Кто знает, может быть там, дома, он бы сейчас уже имел титул, семью, наследников, замок – всё то, чего так хотел. А сейчас всё, что у него было – верное оружие, да скопленные за годы тяжёлой работы деньги. И мысли о том, как бы он хотел вновь увидеть свинцовое небо, тёмно-синее, а иногда и зеленоватое, море, и ощутить на себе ветер, который ощущал с детства. Его дом был разным, там жили самые разные люди, но это были его люди и его дом, которого его лишили.
Может, поэтому он так цеплялся за те редкие случаи, когда встречал, таких же, как он. И, может поэтому он решил помочь девушке, оставляя робкую надежду на то, что за время пути та передумает. Лишиться дома, не имея возможности вернуться – это утрата, которую нелегко пережить, и которая навсегда останется с тобой.
- Я бы на твоём месте не был так беспечен, девочка, – Эйк нависал над девушкой, точно скала, - Какой смысл убивать тебя здесь, в городе? Гораздо легче сделать это на лесной тропе.
Смысла в этих запугиваниях, пожалуй, не было никакого, но Хайтауэр и не пытался итальянку запугать, а только что задуматься о последствиях принятых решений. В голове у наёмника стучалась мысль “а давно ли он взял на себя роль наставника всех молодых?”. Что сказать, когда тебе идёт шестой десяток, то волей - неволей начинаешь поучать других, считая, что собственный прожитый опыт позволяет тебе поступать именно так. А молодую, слишком горячую, необычную, и, что уж таить, весьма и весьма симпатичную, особенно в своей необычности, итальянку ему было жаль. И убивать её ему не хотелось совсем. Ей бы ещё жить, и привносить в мир что-то своё.
От мыслей его отвлёк шум за спиной и восклицание Грации. Эйк не замедлил тут же обернуться, закрывая девушку спиной. Деньги он ещё не взял, но иногда защита не требует оплаты - наёмники тоже умеют быть людьми, и людьми самых разных взглядов и ценностей.
Четвёрка из таверны не выглядела дружелюбной, а речи их, пропитанные пивом и ядом, не внушали Эйку ничего кроме омерзения. Происходило ровно то, о он чём пытался предупредить Грацию - её сокровища многих заставят подумать лишь о том, чтобы их заполучить, не исполняя работы. Точнее, исполнив лишь одну, самую лёгкую её часть. Да, для многих убийство стало бы самым простым,что есть в работе, предлагаемой итальянкой. А для Эйка, кажется, самым тяжёлым. С возрастом он немного размяк, не иначе.
- Господа, я бы не советовал вам этого делать, - голос у него был тихий, смотрел Эйк устало, со скорбью на лице. Его рука легла на рукоять меча-бастарда.
- Вы же знаете, что не стоит затевать в городе.

-Как писала ранее, ничего (в том числе посты) не сохранились...-

Гера, несмотря на свой материнский образ и безграничную любовь к детям, своим и даже в редких исключениях (вроде Диониса) чужим, не была мягкой и нежной богиней. Она всё прощала своим детям, многое — мужу, но видят боги — она была мстительной сукой в вопросах, касающихся всего остального. Последняя гибернация буквально выключила греческую царицу богов из жизни на несколько месяцев, и за эти несколько месяцев мир, как водится, стал чуточку безумнее. Сын разбудил Тифона. Мертвецы поднялись из могил. Боги Смерти собрались в кружок, чтобы вернуть себе контроль, но тут...

Об убийстве Ареса Гера узнала не сразу — спустя пару суток после пробуждения; Зевс заботливо фильтровал информацию и ограждал жену от нового нервного срыва. Авраамисты, гребаные голуби божественной касты, любимчики нынешней смертной публики — они посмели забрать ее сына. Гера знала даже имя засранца, она была готова мстить за своего ребенка, не оглядываясь на правила и справедливость. "Справедливость" придумали слабаки, не способные на победу. Гера же, как и ее старший сын, была победительницей. Зевсу пришлось силой останавливать вспыхнувшую буйной яростью жену, и от серьезных действий он ее уберег, но не позволить себе мелкий тычок авраамистам под ребра? Это была бы не Гера.

Небольшое землетрясение в конце июня с эпицентром прямо на главной площади Ватикана — всего лишь невинная шалость тех монструозных детишек Геры, о которых не принято вспоминать на Олимпе, но о которых не забывала сама царица. Рухнувший дом и несколько обвалившихся — паства авраамистов роптала о каре божьей. Они бы удивились, если бы знали, насколько оказались правы. Гера знала, что будут последствия. Но, признаем честно, в глубине души она этого и ждала. Ее сердце не успокоится и за тысячу лет, пока она не заставит Гавриила страдать. Она потеряла Ареса из-за него.

То, что сын чудом жив, она узнаёт позже — он приходит к ней тайно и просит хранить молчание. Гера сдерживает свое обещание, продолжает играть безутешную мать на публике. Ее молчание не навредит Зевсу, зато может навредить Аресу — и выбор здесь не просто очевиден. Его нет вообще.

Она держится ближе к мужу и целомудренно переплетает их пальцы, наслаждаясь новым "медовым месяцем" — Громовержец был напуган недавней потерей жены, так что теперь и сам играл роль лучшего супруга на свете. Гера не спорила. Впрочем, их костюмы на предсвадебную оргию Диониса тоже были ее идеей — змея и падший ангел, обсмеянный легендарный "первородный грех" авраамистов. Гера не просто ходила по грани — она нагло прогуливалась по вражеской территории.

VIP-ложа действительно была полна исключительных гостей: Гера дарит приветственные улыбки Одину и Иштар (пришел с любовнией? Фригг она здесь не видела), принимает кальян из рук богини и делает глубокую затяжку. Голова слегка кружится. Затем мягко кивает Алекто и даже появившемся Аполло, мужу ее любимого сына. Его она окидывает особенно долгим взглядом, словно приглашая в немой диалог: "Не пятнай его честь. Мы оба знаем". Арес, конечно, мог дать мужу карт-бланш, но Гера в это верила слабо. Они с сыном были слишком похожи. Не любили делиться.

А вот появления сына собственной персоны она не ожидала. Если что-то дернуло Ареса выйти из тени, наверное, повод был весомым. Впрочем, он сегодня был вестником хороших новостей: боги вновь бессмертны. Что развязывало руки и несколько притупляло здравый инстинкт самосохранения. Гера думала об этом в ночь после того, как узнала о перерождении сына. Он верно выбрал некоторое время молчать. Это дало миру небольшую передышку в повышающемся градусе безумия.

Она обнимает сына крепко и целует в висок — впору смущенно фыркнуть "ну мааам", но Гера не любит сдерживать себя в порывах чувств, так что ей не жаль. Возможно, она радовалась слишком спокойно — Зевс наверняка углядел эту странность, учитывая ту глубину горя и ярости, в которую Гера впала с вестями о смерти Ареса. Словно в надежде оттянуть неприятный разговор с мужем, богиня садится подле него, облокачиваясь на его грудь, и мягко кладет ладонь ему на колено. Они поорут друг на друга потом, не на людях. На людях она целует его в шею и вновь оборачивается к другим гостям ВИП-залы.

— Ты был мертв — и вот он ты. Развязывает руки, правда? — обращение не к сыну, Гера смотрит на Иштар, и в глазах греческой богини блестит не угроза, а огонек интереса. Зевс никогда не предлагал привести третью или третьего на их супружеское ложе, но глядя на Иштар, Гера ловила себя на мысли, что такие эксперименты она бы попробовала.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Вдох и выдох, вдох и выдох. Повторять до достижения нужного эффекта.
Эта внезапно открывшаяся вакансия и эта должность, даже звонок из агентства, которое помогало, таким как Миа найти работу, все это вызывало только панику, что подобно прибою то накатывала безудержной волной, то отпускала, позволяя какое-то время мыслить абсолютно здраво. И с каждым разом промежутки здравомыслия становились все короче, невероятный, почти животный, страх – все сильнее.
И тут один, допустим, нормальный человек просто сказал бы «ну так не ходи туда, пропусти или отмени собеседование, раз для тебя это такая катастрофа». Но Миа не могла позволить себе ничего подобного, слишком сильно прямо сейчас нуждалась в хороших деньгах и какой-никакой независимости, чтобы больше не возвращаться в кофейню и не находиться под постоянным надзором, наконец-то позволив себе заниматься не только работой, но и тем, к чему так стремилась ее душа.
Второй запросто мог бы заметить, что такая, как она радоваться должна возможности получить даже самую простенькую должность к компании вроде B-More Group, даже если единственной ее обязанностью будет приносить кофе какому-нибудь местечковому управленцу. И этого Тасмия не отрицала, попасть в B-More Group действительно для многих было пределом мечтаний, уже хотя бы потому, что за хорошо выполненную работу можно было огрести не только весьма и весьма конкурентноспособную заработную плату, но и неплохую премию. Каждая собака знала, что настоящий хозяин компании умел ценить тех, кто готов был сутками напролет вкалывать на благо холдинга.
Вот только ни первый, ни второй не имели ни малейшего представления, что Миа гораздо лучше их всех вместе взятых знакома с принципами генерального директора столь крупной компании… его целеустремленностью и упрямством… знала, как рано он предпочитает просыпаться и что с утра для него нет ничего лучше чашечки свежесваренного кофе, а лучший способ вытащить его из постели – позволить терпкому аромату этого напитка настигнуть его прямо под одеялом… помнила каждую родинку и небольшой шрамик на его теле… как красивые пальцы перебирают струны гитары… широкую улыбку и чуть хрипловатый смех. Помнила и знала, что он больше не смеется, а улыбка на его лице такой же редкий гость, как солнце за полярным кругом. Знала, что никто не видит его на крупных мероприятиях, а камеры ловят лишь тогда, когда он сам это позволит, раз в полгода максимум, чтобы не забыли как он выглядит. Знала она и то, что на работе он проводит едва ли не двадцать четыре часа и хорошо, если не ночует в своем кабинете.
И нет, Миа не была ушлым журналистом или упертым папарацци. Все было до банальности просто – когда-то она его любила, когда-то она каждый день была рядом, когда-то и он ее любил. Так ей казалось и так она думала сейчас, даже пройдя психотерапию, сбежав из-под венца, пережив то, о чем вряд ли расскажет по доброй воле хоть одной в этом мире душе. Несмотря на все это, она была уверена, что когда-то он ее любил… и никак не могла перестать думать о том, что в ее случае «когда-то» это пустой звук.
Вдох и выдох, вдох и выдох. Повторять до достижения нужного эффекта.
Их было четырнадцать, кроме нее. Четырнадцать кандидаток на должность личного ассистента и теперь, придя непосредственно в главный офис B-More Group, Тасмия Аллен узнала, чьего именно ассистента. И поняла, почему каждая из этих четырнадцати женщин разных возрастов, так ерзали на своих стульях, то и дело поглядывая на закрытую дверь в конце зала. Они даже разговаривали вполголоса, словно боялись спугнуть божество, впрочем, сама Миа поступала также.
- И какое же у тебя образование, милочка? – Отвратительное обращение вызвало в девушке реакцию не просто отторжения, ей резко захотелось взять стул, на котором она сидела и сломать о голову внезапно проклюнувшейся собеседнице. И с каждым произнесенным той словом желание все росло, ведь дамочка мгновенно начала хвалиться своим дипломом о каком-то там супер престижном экономическом образовании и это бахвальство уже поддержала вторая и третья, с явным пренебрежение поглядывая на Мию.
- А вам какое дело? – Чуть резче, чем следовало, прошипела девушка, окончательно настраивая четырнадцать клуш против себя, как будто того, что вместо строгого и элегантного костюма, она заявилась в легком и достаточно коротком платье, потому что на улице была жуткая жара, а отказывать себе в комфорте она не стала бы даже ради царской короны. «Может быть в этом дело? А не в отсутствии профильного образования?» Тасмия улыбнулась, здраво рассудив, что привычка думать о себе, а не о том, как правильно и была причиной того, что работы у нее не было по сей день.
Между тем, соискательницы на должность личного ассистента Джоэла Блэкмора заходили в жуткие двери одна за другой, а возвращаясь молчали и только тяжело вздыхали, опускаясь обратно на стулья, в ожидании вердикта.
- Тасмия Аллен, зайдите. – Двери приоткрылись и выглянувшая из-за них девушка повторила зов и скрылась, явно не собираясь кого-то там еще ждать. Впрочем, Миа и сама не планировала затягивать с экзекуцией, а потом быстренько встала и, под насмешливые шепотки, вошла в небольшой зал для заседаний, оформленный достаточно строго и почти стерильно, если бы картину не смазывали досье кандидаток, россыпью лежащие на столе.
Повинуясь короткому жесту, она устроилась на стуле, что стоял прямо напротив Него, а девушка, которая позвала ее в зал – тут же вышла, и Миа не поняла почему. Ни разу, а перед ней прошло целых пять человек, она зала не покидала, а тут вдруг ушла и закрыла за собой двери, да еще плотно так. Но сама Тасмия не подала виду, что это хоть как-то ее коснулось, предпочитая целиком сосредотачиваясь на потенциально будущем боссе и поводе для волнений, паники и невозможности отвести взгляд.
- Здравствуйте, мистер Блэкмор, — она произнесла эти слова неловко прокашлявшись, но постаралась тут же взять себя в руки, — мы можем обойтись без «расскажите немного о себе»? Образование, опыт работы и прочие данные есть в том досье, что вы сейчас держите в руках… поэтому давайте сразу перейдем к главным вопросам и не будем зря тратить время.
Вдох и выдох, вдох и выдох. Повторять лишь для того, чтобы глядя на него не забывать как правильно дышать.

[indent]Засиживаться допоздна на работе - классическая черта детективов, которая зачастую отражается на личной жизни не в лучшую сторону. Но когда у тебя нет личной жизни, а в пустой съемной квартире никто не ждет, ровно как и в собственном доме, куда ты все еще не можешь вернуться, переработки не приносят ничего, кроме дополнительного заработка. Да и чем еще мог бы сейчас заняться Сэм? Работа, пожалуй, была единственным, что у него осталось. По большому счету. Конечно, есть еще родственники и друзья, только вот у них жизнь более наполненная, чем у него, да и период особого сочувствия к нему еще не прошел. Лучше уж читать дела и пытаться в них разобраться.
[indent]Закрыв папку с делом, Ганди откинулся на спинку своего стула и прикрыл лицо руками на несколько мгновений, прежде чем пройтись ладонями по волосам и скрестить пальцы на затылке. Усталость - единственное, что омрачало полные труда будни. Но и с этим можно бороться. Комната отдыха, что представляла из себя небольшую комнатушку с холодильником, шкафчиками, столом, парочкой стульев и диваном у стены встретила его столь привычным запахом кофе, что порой он его просто не замечал. На этаже, конечно, были автоматы со снеками и кофе, но разве зря им сюда подогнали микроволновку и кофеварку? Заправив последнюю, детектив задумался, блуждая взглядом по дверце холодильника. Несколько магнитиков, привезенных кем-то с отпуска, держали какие-то брашюрки, наклейки с роботами, единорогами и цветочками, что наверняка были оставлены детьми, что бывали здесь, и стикер с вопросом "кто съел мой пончик?". Забавно, что в отделе полном детективов расследование этой тайны провалилось. И как теперь доверять коллегам, которые могут покуситься на святое?
[indent]Вернувшись за свой стол, Сэм вошел в систему, но теперь его интересовали не совсем те дела, что приписаны к их отделу. Когда появлялась возможность, он просматривал заявления и расследования разного рода в попытки найти что-то странное. Типа того, что случилось с ним. Так, где-то с год назад был случай, когда мужчина потерял семью, а на вопросы полиции твердил, что их сожрал Зверь. В итоге это было признано нападением животного, но читая то дело, Сэм будто смотрел на собственную историю. Только его звери выглядели как люди, а этот мужчина говорил о волке. Нет, не так, - о чудовищном волке. Тогда Ганди не было в участке, он пребывал в лечебнице по похожим причинам. И раз есть как минимум два странных дела, то нужно лишь копнуть глубже, чем он и занимался в тайне ото всех.
[indent]Когда вернулся на работу, Ганди был искренне убежден, стараниями терапевтов и близких, что увиденное им было плодом его воображения, которое не смогло смириться с происходящим и нарисовало какую-то сюрреалистичную версию произошедшего, заменив ею правду. Он был даже рад, что его "вылечили". Но дни шли, и Сэм начал замечать разное, то, что раньше ускользало от его внимания. И подумать бы ему, что он начал сходить с ума, но чутье говорило, что это не так. Что-то происходит в этом мире, что-то за гранью людской восприимчивости. Как будто раньше он, как и все, был слеп и глух, а теперь начал прозревать и слышать. В любом случае, прежде чем делать выводы, сошел ли он с ума или нарвался на истину, нужно было разобраться.

[indent]Машина детектива Ганди остановилась у входа кладбища Лафайетт. Среди дел разного рода, где он углядел странности, это было одним из свежих, что только повысило внимание. Разорение могил. Занятие, которым гордиться уж точно нельзя. В заявлениях и рапортах говорилось, что исчезали не какие-то ценности, похороненные с почившими, а сами тела. Такое, конечно, нельзя назвать чем-то нереальным и невообразимым, и все же это не давало покоя. Слишком много тел за относительно короткий срок пропало. И это не какие-то богачи, что были похоронены с кучей украшений, нет, тела обычных людей. Кому они могли понадобиться в таком количестве?
[indent]Вечер был уже поздний, дело шло к ночи. Преимущественно в это время и было разграблено большинство могил. Не то чтобы Ганди надеялся поймать кого-то сразу, просто так уж совпало, что осмотреть место он может сейчас. Может, удастся поговорить со смотрителем. Хотя какой с него толк, если из-под носа тащат свежие трупы, а он ни разу так ничего и не увидел. Или увидел, но побоялся сказать, чтобы его не посчитали чокнутым?
[indent]Осматривая раскопанную могилу, из которой уже вытащили пустой гроб, ему показалось, что что-то тут неправильно. Присев, чтобы внимательнее присмотреться к выхватываемой лучом фонарика земле, он, кажется, понял что.
[indent]"Это что, следы пальцев?"
[indent]Путем логических размышлений несложно прийти к мысли, что труп сам себя не выкапывал. Да и замеченные борозды были слишком большими и глубокими. Сэм даже проделал подобное своей рукой, чтобы сравнить. И почему этого нигде не указано? Никто не заметил? Хотя оставался вариант, что это следы деятельности рабочих. Все-таки ему вменяли как раз то, что он видел реальные вещи нереальными. Поднявшись, он стряхнул остатки земли с пальцев и пошел дальше, чтобы осмотреть и другие разграбленные могилы.
[indent]Оказалось, Сэм не единственный, кто сегодня решил прогуляться по кладбищу. Заметив человеческий силуэт, он сбавил шаг, опустив луч фонарика на землю и начал неспешно приближаться. Пока звук поломанной ветки не разнесся вокруг, выдавая его с потрохами. Тихо выругавшись, он выключил фонарик. Но обработав поступившую информацию, мозг вынес вердикт, что прятаться уже поздно. Одно радовало, человек не кинулся бежать. Хотя пока было неясно, хорошо это или плохо.
[indent]- Полиция Нового Орлеана, - им положено представляться. И это может спасти от внезапного нападения, не все рискуют драться с копами. - Покажите свои руки. - Пальцы легли на кобуру, готовые выхватить пистолет в случае чего. - Мэм? - То что это женщина он уже успел понять. - Повернитесь и покажите руки.